Верховный Суд РФ опубликовал Определение № 18-КГ20-122-К4 от 22 марта  по спору о взыскании с двух медицинских организаций компенсации морального вреда в пользу дочери скончавшейся пациентки.

Суды не усмотрели прямой связи между действиями врачей и смертью пациентки

В апреле 2018 г. гражданка Б., длительное время страдавшая почечной болезнью, обратилась за консультацией к врачу-урологу ООО «Клиника Екатерининская» в Краснодаре. Врач настоятельно рекомендовал провести операцию по удалению камня из левой почки, при этом на момент обращения в клинику состояние здоровья женщины было удовлетворительным.

После операции состояние пациентки резко ухудшилось, ее доставили в реанимацию ГБУЗ «Краевая клиническая больница № 1 имени профессора Станислава Очаковского», где экстренно удалили ранее прооперированную почку. В связи с тяжелым состоянием Б. ей было сделано еще несколько операций, но, несмотря на интенсивную терапию, пациентка скончалась.

Согласно заключению судмедэксперта, причиной смерти Б. явилось заболевание органов дыхания – двусторонняя очаговая пневмония, осложнившаяся легочно-сердечной недостаточностью. Данные акта внутренней экспертизы контроля качества лечения пациентки в краевой больнице не выявили никаких нарушений при оказании медицинской помощи больной. Проверка учреждения Министерством здравоохранения Краснодарского края также не нашла никаких нарушений в лечении женщины. В свою очередь, результаты проверки «Клиники Екатерининской» территориальным органом Росздравнадзора показали, что медицинская помощь в этой организации оказывалась Б. в соответствии с установленными нормативами.

Впоследствии дочь покойной обратилась в суд с исками к клинике и больнице о выплате компенсации морального вреда в 3 млн руб. По мнению истицы, смерть ее матери наступила из-за допущенных дефектов оказания медицинской помощи, выразившихся в неправильной постановке диагноза и лечении. В иске также указывалось на наличие причинно-следственной связи между действиями врачей ответчиков и наступлением смерти Б.

В ходе судебного разбирательства была назначена судебная медицинская экспертиза, ее результаты показали, что диагноз, поставленный пациентке в клинике, был правильным, но не полным, а лечащий врач этой организации допустил ряд упущений при ведении медицинской документации. В этом заключении также отмечалось, что Б. не назначалась и не выполнялась риносцинтиграфия, позволяющая распознать патологические изменения в структурах мочевыделительной системы. В условиях же краевой клинической больницы, куда пациентка поступила в крайне тяжелом состоянии с клинической картиной сепсиса, септического шока и поли органной недостаточности, медицинская помощь оказывалась правильно и своевременно. В экспертном заключении также подчеркивалось, что ввиду наличия дефектов ведения медицинской документации врачом-урологом общества «Клиника Екатерининская» не представляется возможным высказаться о наличии или отсутствии прямой причинно-следственной связи между действиями лечащего врача и смертью Б.

В итоге суд отказал в удовлетворении иска со ссылкой на отсутствие прямой причинно-следственной связи между действиями работников обеих медицинских организаций и наступившей смертью Б., а также на отсутствие вины ответчиков в летальном исходе. При этом он отметил, что допущенные врачами общества «Клиника Екатерининская» дефекты в диагностировании состояния Б. не находятся в прямой причинно-следственной связи с ее смертью. Суд добавил, что проведение операции было показано пациентке, сама по себе операция несет определенные риски ухудшения состояния здоровья (в том числе наступление сепсиса и летального исхода), о чем Б. была уведомлена, согласившись на операцию.

Апелляция и кассация поддержали решение нижестоящего суда. Вторая инстанция добавила, что истец не доказала наличие причинно-следственной связи между оказанной ответчиками медицинской помощью и смертью ее матери.

ВС РФ подчеркнул, что учитывать нужно и косвенную причинную связь

Впоследствии истец обратилась в Верховный Суд РФ, который отменил судебные акты нижестоящих инстанций и вернул дело на новое рассмотрение.

Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ напомнила, что для привлечения к ответственности в виде компенсации морального вреда юридически значимыми и подлежащими доказыванию являются обстоятельства, связанные с тем, что потерпевший перенес физические или нравственные страдания в связи с посягательством причинителя вреда на принадлежащие ему нематериальные блага (в рассматриваемом случае – право на родственные и семейные связи). При этом установленная законом презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший доказывает факты наличия вреда, а также то, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Таким образом, пояснил ВС РФ, оба ответчика должны были доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда истцу в связи со смертью ее матери, медицинская помощь которой была оказана, как утверждала истец, ненадлежащим образом. «Суждение судебных инстанций о том, что одним из условий наступления ответственности за причинение морального вреда является наличие прямой причинной связи между противоправным поведением ответчиков (ООО “Клиника Екатерининская”, Краевая клиническая больница № 1) и наступившим вредом – смертью Б. (матери  истца), повлекшей причинение истцу моральных страданий, противоречит приведенному правовому регулированию спорных отношений, которым возможность взыскания компенсации морального вреда не поставлена в зависимость от наличия только прямой причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим вредом», – отмечено в определении.

Верховный Суд РФ добавил, что в данном случае юридическое значение может иметь и косвенная (опосредованная) причинная связь, если дефекты (недостатки) оказания работниками обоих ответчиков медицинской помощи Б. могли способствовать ухудшению состояния ее здоровья и привести к ее смерти. При этом ухудшение состояния здоровья человека вследствие ненадлежащего оказания ему медицинской помощи причиняет вред как самому пациенту, так и его родственникам, является достаточным основанием для компенсации морального вреда.

В определении отмечается, что нижестоящие суды не дали оценки доводам истца о том, что при надлежащем оказании медицинской помощи Б. ее смерти можно было бы избежать, и не применили к спорным отношениям ст. 70 Закона об основах охраны здоровья граждан в РФ, определяющую полномочия лечащего врача при оказании медпомощи пациенту. Кроме того, подчеркнул Верховный Суд РФ, нижестоящим инстанциям следовало выяснить, какие меры конкретно предпринимались медицинским персоналом ответчиков для надлежащего оказания медпомощи Б., соответствовало ли лечение последней всем установленным стандартам, какие средства принимались для сохранения жизни пациентки в угрожающей ситуации.

Вместо выяснения указанных обстоятельств, отметил Верховный Суд РФ, первая и апелляционная инстанции фактически возложили ответственность за негативные последствия оказанной медицинской помощи на Б., отметив, что та была уведомлена об определенных постоперационных рисках. Нижестоящие суды также не дали собственной правовой оценки тому обстоятельству, что в заключении судебно-медицинской экспертизы был отмечен ряд дефектов в оказании медицинской помощи Б.

Вывод ВС РФ может изменить практику по такой категории дел

Правовые позиции Верховного Суда РФ о том, что закон не содержит указания на характер причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим моральным вредом и не предусматривает в качестве юридически значимой для возложения на причинителя вреда обязанности возместить моральный вред только прямую причинную связь, позволит изменить судебную практику, сложившуюся при рассмотрении такой категории дел.

Изложенные правовые позиции ВС РФ по данному делу могут помочь другим пациентам более эффективно защищать свои права в спорах с медицинскими организациями.

Источник: "Адвокатская газета"